Подозреваются все [Мы все под подозрением] - Иоанна Хмелевская

– Я говорю, что магазинов больше!

– Ну так обойди все! – посоветовала я и тоже задумалась, пытаясь вернуться к своим размышлениям, из которых меня вырвал паштет в тюбиках. Но Януш внезапно снова обернулся.

– Я ошибся, – сокрушённо заявил он. – Это было меньше месяца тому назад. Когда уезжал тот мой приятель, югослав, то мы вместе с ним покупали этот паштет…

– Где он останавливался? – прервал его Веслав.

– …в тюбиках, – продолжал разогнавшийся Януш.

– В тюбиках останавливался?!

– Нет, в тюбиках покупал…

В конце концов они вывели меня из терпения.

– Господи, прекратите вести эти идиотские разговоры, я никак не могу вспомнить, о чём я говорила!

– Точно, – оживился Януш. – Только это я говорил, а не ты. Теперь я как раз вспомнил, где видел Витека с Тадеушем. Именно на площади Вильсона, рядом с паштетом в тюбиках!

– О, – сказал Веслав с умеренным интересом.

– Они тоже его покупали?

– Я ужасно голоден, – повторил Лешек нетерпеливо. – Может, мне удастся уговорить их, чтобы отпустили меня в магазин.

– Если тебя отпустят, покупай для всех, может быть, этот паштет…

Занятый без остатка мыслями о еде, Лешек вышел из комнаты. Мы сгрудились втроём у стола Януша, заново погружённые в расследование. Витек был таинственной личностью, и никто из нас не предполагал, чтобы его могло что-то связывать с Тадеушем. А Януш видел их вместе уже после работы…

– Теперь я уже всё вспомнил, просто перед глазами у меня стоит. Они были около машины Витека, и Витек как будто хотел уйти, а Тадеуш его удерживал. Что-то ему говорил. Витек, по-моему, нервничал, хотя по нему это не очень видно… Но мне так показалось. Потом он резко повернулся, как будто его громом ударило, посмотрел на Тадеуша, и они оба сели в машину…

– А они тебя видели?

– Нет, я был в магазине. Покупал этот паштет…

– Что такого Тадеуш мог ему сказать?

– Чёрт его знает. От Витека не узнаешь, а от Тадеуша тем более.

– Слушай, что-то в этом должно быть. Те милиционеры, которые сидят в кабинете, знают, что делают. Всё время подбираются к нашим личным отношениям с покойником, и думаю, что хотят найти там мотив убийства…

– Но без причины никто не стал бы его душить, – критически заметил Веслав.

– Именно. Давайте быстро обдумаем, был ли какой-нибудь служебный повод.

– Почему быстро?

– Потому что его наверняка не было, выбросим это из головы и сосредоточимся на частных причинах.

После коротких размышлений мы пришли к выводу, что, исходя из служебных дел, его скорей каждый бы охотно воскресил. А частные дела?

– Ну, принимаемся за Витека. Что у него могло быть с Тадеушем?

– Может быть… – сказал Януш и не закончил, потому что из соседней комнаты до нас внезапно донёсся усиливающийся шум и какие-то необычные крики. Не сговариваясь, мы сорвались с мест и понеслись туда, отталкивая друг друга.

Картина, открывшаяся нашим глазам, была настолько необычной, что на какое-то время мы просто окаменели. В центре комнаты на коленях перед Моникой стоял Каспер, целовал ей руки и вопил:

– Прости! Прости!..

Моника, выглядевшая сущей фурией, старалась вырвать у него руки, за ней стоял Кайтек, по которому было видно, что он только что получил по физиономии. Источником самого большого шума был Стефан, потрясающий кулаками над головой сильно заплаканной Веси, съёжившейся на треугольном столике. Он потрясал кулаками и сдавленным голосом орал не слишком цензурные слова, которыми, видимо, старался передать, что он о ней думает. Взволнованный Збышек пытался его успокоить, делая это в равной степени как безрезультатно, так и неубедительно. Всё вместе это создавало удивительную картину, которую мы ошеломлённо наблюдали, просунув головы в дверь.

– Хо-хо, – сказал Веслав с явным одобрением.

Торчащий около него окаменевший Януш внезапно как бы очнулся.

– Тихо!!! – заорал он голосом, напоминающим иерихонские трубы.

Всё сборище на мгновение замерло и вытаращило на него глаза. Несколько секунд эта живая картина находилась в полной неподвижности, но Януш так же неожиданно, как закричал, повернулся и ушёл. Это привело к немедленной перемене конфигурации, и удивительная сцена окончилась.

– Что это было? – спросила я, страшно заинтригованная, но, приглядевшись к ним внимательней, поняла, что ответа могу ожидать только от Алиции. Все остальные явно утратили способность к размышлению.

– Что тут было, господи, говори немедленно! – спрашивала я, пытаясь оторвать её от Стефана, близкого к апоплексическому удару.

– Как бы его удар не хватил, – с беспокойством сказала Алиция. – Не знаешь, может быть, у кого-нибудь есть немного водки?

– Сейчас? Даже если и было, то наверняка уж давно выпили. Дай ему воды и пусть подышит глубоко.

– А зачем глубоко дышать? Это помогает?

– Нет, но он отвлечётся этим, и гнев у него пройдёт.

После короткого размышления Алиция кивком головы признала мою правоту. Я временно отказалась от получения исчерпывающей информации, мы сразу в нескольких стаканах принесли воды и раздали всем присутствующим, не исключая Марека, который только в эту минуту вошёл в комнату.

– Что это? – спросил он с лёгким удивлением, подозрительно осматривая полученный напиток. – Вода? Я это должен выпить?

– Не пей, если не хочешь, оставь себе на всякий случай. Неизвестно, что ещё тут случится.

– Господи, я думал, что питьё воды входит в какой-то следственный эксперимент!

В комнате всё ещё царила растерянность. С огромным трудом, после нескольких попыток, мне наконец удалось узнать, что здесь происходит, и то без всяких подробностей.

Сразу после меня на допрос вызвали Стефана как ближайшего коллегу жертвы. По счастливой случайности они пришли за ним как раз тогда, когда Веся публично провозглашала сенсационные разоблачения, а именно: она сообщила, что Тадеуша убил Стефан из ревности к ней, а как другую версию выдвинула совершение убийства Моникой, которая, по её мнению, хотела таким образом скрыть факт сожительства одновременно с Каспером и Кайтеком. По предположениям Веси, Столярек об этом знал, и Моника таким радикальным способом навсегда закрыла ему рот.

Веся провозглашала это громко, стоя спиной к двери в санитарный отдел, а за ней стоял капитан, терпеливо выслушивая её разглагольствования. Стефан не успел отреагировать на выступление Веси, так как его тут же забрали в кабинет, но сразу по возвращении оттуда наверстал упущенное. Результатами ужасного скандала, который он устроил, ворвавшись в центральную комнату, где спряталась испуганная Веся, были благородный гнев Моники и удивительный поступок Каспера, который ни с того ни с сего двинул по физиономии своего потомка и упал на колени перед Моникой с душераздирающими воплями: «Прости, прости». Этого уже никто понять не мог, а Каспер, придя в себя, разъяснять отказался.

Меньше всего меня удивило унижение Кайтека, потому что, я немного была знакома с воспитательными методами Каспера. Он воспитывал своих сыновей, мягко говоря, старомодно. Взрослые парни целовали у отца руку и покорно принимали трёпку, что, однако, не мешало им распивать вместе водку. Всё бюро об этом знало, и все уже привыкли к этим странностям.

Я не успела обдумать полученные впечатления, потому что именно в эти минуты следственные власти принялись за вынос тела Тадеуша из конференц-зала. Занятое скандалом общество почти забыло о главной причине всех событий, может быть, потому, что эта причина всё ещё казалась нам совершенным абсурдом. Ближе всех были знакомы с Тадеушем Ярек и Кайтек. Ярек под парами выпитого алкоголя, как видно, ещё не вполне осознавал факт смерти Столярека, а Кайтек молчал. Он молчал даже тогда, когда получил от отца по физиономии. Остальные реагировали в общем-то закономерно, то есть, признав случившееся неотвратимым, вместо заламывания рук занимались делами, касающимися живых.

Покойник, однако, оставался покойником, поэтому теперь неожиданно вид мёртвого тела, накрытого пластиковой простынёй, выносимого на носилках, произвёл потрясающее впечатление. Прежде чем милиционеры сумели преодолеть узкий выход из зала, весь персонал собрался в коридоре и выстроился в длинную шеренгу. Провожаемый гробовым молчанием внезапно притихших сослуживцев, Столярек в последний раз покидал пределы мастерской.

– Вот и конец, – с горечью сказал Януш. – Был человек, и нет его…

Всем нам стало как-то не по себе, и мы продолжали стоять молча, той же шеренгой, хотя дверь за носилками давно захлопнулась. Внезапно на середину выступил Влодек со всё ещё бледно-зелёным лицом.

– Дорогие коллеги… – начал он воодушевлённым голосом.

– Нет! – крикнула Алиция. – Я всё могу перенести, но только не речи! Заберите отсюда этого болвана!..